Небольшая предыстория командировки

1974 год, я работник проектного конструкторско-технологического института в должности конструктора Ι категории, уже 3-й месяц сижу в цехах опытного завода и осуществляю авторский надзор за изготовлением машин для загрузки анодной массы в электролизеры. Заказчик машин — Иркутский алюминиевый завод. Срок поставки — январь 1975 года. Машины сложные в изготовлении, много гидравлики, зубчатых передач. Летом 1974 года 6 таких машин уже было отгружено на экспорт, на алюминиевый завод в Турцию с некоторыми недоделками узлов. В Иркутских машинах нужно было их устранить, а так как я и летом сидел в цехах, то меня также направили доводить до ума и Иркутские машины. Благодаря такому большому производственному опыту я был первым кандидатом на поездку в Иркутск осуществлять авторский надзор передачи указанных машин в эксплуатацию. Руководство института, отдела и партком поставили передо мной большие задачи и оказали мне доверие выполнения такой важной для института миссии.

Правда, никто из руководителей не поинтересовался, например, могу ли я ехать в такую командировку морально на месяц, имея маленького ребенка. И имею ли я соответствующую одежду для существования в условиях 40-ка градусных морозов. Единственно положительным было то, что меня еще усилили инженером отдела внедрения Олегом, моим одногодком, а вдвоём уже было нам легче справиться с поставленными начальством задачами.

Опытные сотрудники нас предупредили о необходимости взятия с собой съестных ресурсов в виде сала, лука и «московской» колбасы. Мы так и сделали, взяли рекомендованные продукты, но, к сожалению, как потом оказалось, в недостаточном количестве.

Полет в Иркутск

Нам с Олегом не льстило доверие руководителей, а больше радовала возможность полета в Сибирь да ещё к озеру «Байкал»! Класс! Олег еще в Сибири не был. Я надел теплое отцовское пальто, внутри с шерстяной ватой, образца военных лет, а Олег одел полушубок. Оставался вопрос открытым о теплой обуви. Решили его решать на месте, так как местная сибирская обувь должна была быть теплее европейской. Должен отметить, что тогда в коллективах практиковалась система выдачи авансов из кассы взаимной помощи института, мы этой услугой воспользовались, и в последствии не жалели об этом.

Из Днепропетровска мы прилетели в Москву во Внуково, затем переехали в Домодедово и затем самолетом ТУ104 вылетели в Иркутск.

Командировочные приключения

Итак, мы уже в Иркутске. Самолет прибыл точно по расписанию. Вечер 19-00 по местному времени. На воздухе мороз — 42 градуса, правда, без ветра. Для нас все это ново и необычно: освещение улиц города, как говорят у нас на Украине у «мареви», глаза людей зрительно как бы на выкате, а у мужчин на небритых щеках белый иней. Внешне, очень много мужчин в одежде купеческого вида и все они похожи на Льва Толстого. У многих длинные бороды и подпоясаны снаружи зимней одежды, кто поясами, кто просто веревками крупного сечения. Все молчат на таком морозе, а для контактов только жестикулируют руками.

Алюминиевый завод находился на окраине Иркутска, мы добрались до него без приключений и нас сразу поселили в заводское малосемейное общежитие с нормальными бытовыми условиями. На ноги выдали бурки бурятского производства, так что обувной вопрос для нас грамотно решился. Правда холодильником для нас была большая авоська с припасами за окном. И, именно, она послужила главным связующим элементом между нами и местными аборигенами различных служб завода.

Когда мы только-только появились на заводе в гараже, где стояли наши машины для загрузки анодной массы в электролизеры, и непосредственно в цехе, где были установлены электролизеры и они должны были там работать, то сразу по заводу разнеслась народная молва: «Хохлы приехали!». А что это значит в условиях Сибири? К нам в комнату ежедневно приходили так называемые «земляки» из Запорожья, Житомира, Кировограда, Винницы и других городов Украины. Все приходили обязательно с бутылками водки, и происходил дружелюбный бартерный обмен водки на наши украинские продукты. Гости, подходя к общежитию, смотрели на нашу авоську, висящую в окне и, убедившись, что она еще имеет объемный вид, заходили в гости к нам. Нужно отметить, что в это время в Иркутске в магазинах и на рынке мяса вообще не было. Советская власть трудолюбивому сибирскому народу это старалась объяснить так: «Понимаете, дорогие товарищи! В Монголии большой падеж скота, поэтому, у нас такие в настоящее время временные трудности».

Так как эти трудности возникали практически ежегодно, то трудовой народ все это «хорошо понимал», но решал свой продовольственный вопрос совсем другим, менее цивилизованным путем. Жители домов по общим подъездам сбрасывались и на весь подъезд покупали в деревнях говядину или свинину, делили её по денежному вкладу каждого и держали свои запасы на балконах с октября по май месяц следующего года.

Единственным изобилием в магазинах в то время была морская рыба «простикома». И именно она, в дальнейшем, нас спасала в качестве сытного с картошкой блюда для повседневной еды утром до работы или на ужин. Должен отметить, что наши «земляки-хохлы» приходили к нам в гости с рукопожатиями и лобзанием, пока авоська за окном была полна продуктов. Когда мы порожнюю авоську с окна убрали, визиты к нам земляков сразу прекратились. Но бартер дал нам и положительный эффект существования в таких морозных экстремальных условиях Сибири: у нас накопились некоторые запасы водки, а так как мы её употребляли умеренно для аппетита и прогрева после мороза, то могли её использовать для решения и производственных вопросов. По лучшей, например, обкатке своих машин, их своевременному техобслуживанию ремонтными службами завода и все были довольны!

В какой стране мира такое было бы возможно?! Отвечаю: только в СССР и сейчас на постсоветском пространстве! Но! В то время в Иркутске существовал ещё и сухой закон. А что с этим связано, я постараюсь изложить читателю дальше при одном условии понимания этого: Сибирь это не Украина. Например, чтобы нам надо было взять бутылку водки на ужин, нам приходилось уходить с работы до окончания срока работы 1-й смены, тогда мы могли её ещё купить водки или вина. Если же мы выходили с завода после 1-й смены, водки в магазинах уже не было.

Водку в магазины Иркутска завозили строго порционно по примерному спросу. Ни каких загашников в темных кладовках магазинов как на Украине не было, нет, ни кума, ни свата, нет водки и все! А как же проходили карательные мероприятия сухого закона на предприятии со стороны руководства предприятия и общественных организаций?

Мы имели такую практическую возможность убедиться в серьезности этого мероприятия непосредственно во время нашей работы на заводе. На заводе, оказывается, была постоянно действующая комиссия по борьбе с нарушителями сухого закона, то есть, с алкоголиками.

К нашим машинам по загрузке анодной массы от гаража завода был прикреплен опытный водитель лет 40-ка в прошлом из Белоруссии из Гомеля — Александр Близнюк. Парень он был коммуникабельный, знал много анекдотов, и в гараже его любили за это. Но в течение 3-х дней он почему-то отсутствовал на работе, и мы толком не могли испытывать машины. На наши вопросы, где Близнюк, работники гаража старались уклониться от ответа. Как потом мы выяснили, Близнюк был вызван на «алко-гольную» комиссию завода. А это уже серьезно!

Если комиссия принимала решение наказать, то алкаш мог в год потерять от 5000 до 6000 рублей. На Иркутском алюминиевом заводе тогда коэффициент к зарплате был 1,3. Решение комиссии никакими инстанциями завода или городскими властями в дальнейшем больше не пересматривалось. Уровень зарплаты водителя гаража тогда был 400-500 рублей, а электролизерщика 800-900 рублей.

Итак, через три дня в гараже, наконец, появился Близнюк и начал давать «Интервью» своим сотоварищам по труду. Комиссия на заводе функционировала следующим образом.

В одном из просторных кабинетов заводоуправления стоял большой стол в виде буквы П, накрытый естественно, бордовой плюшевой скатертью. На каждом крыле стола стояли по два графина с водой и стаканами, в центральной его части ещё стояла аптечка. Внутри П-образного стола на полу лежал красный резиновый коврик размером 2×2 м. На него и становился нарушитель сухого закона при опросе его членами комиссии. А комиссия, то была какая! Представители городских властей: от Минздрава, от городского профсоюза, от горисполкома и общественных организаций. Представители завода: зам. директора по кадрам, парторг, профорг, зав. медпунктом. Итак, Близнюк стал на красный коврик, и первый вопрос задала ему заводской врач, зная его хорошо, как человека любящего юмор: «Скажите, пожалуйста, товарищ Близнюк: а сколько же Вы можете выпить за один раз грамм водки не закусывая?». На что, товарищ Близнюк ответил следующее: «Когда в Иркутске было мясо, меня литр водки не брал, а теперь, к сожалению, я косею от 700 грамм водки». Комиссия, естественно, залилась смехом и его на первый раз простила за нарушение сухого закона. Как мы потом выяснили, комиссия наказала тогда около 15-ти алкашей. И этот показатель очень отрицательно повлиял на годовые показатели работы завода по соцсоревнованию с другими предприятиями города, области и министерства.

Итак, мы пробыли в командировке ровно 29 дней. Мы уже тосковали по дому, по семье. Когда мы после работы шли в заводское общежитие, то с тоской зрительно провожали глазами самолеты, летящие в Европу. Их трасса после взлета как раз проходила над заводом.

Как я писал уже выше, наши съестные запасы давно закончились и из мясного мы ели один раз в день в заводской столовой одну котлету толщиной 1,5 мм. После взвешивания к концу командировки мы похудели на 8 кг каждый. Так что, по приезду домой нас жены почти не узнали, а лица у нас были почти как у мулатов, так как в кожу въелась пыль от анодной массы, с которой мы постоянно контактировали при испытании машин у электролизеров.

В целом наша командировка удалась, машины мы передали в эксплуатацию, и институтское начальство было довольно результатами нашей командировки. Но небольшой казус у нас все-таки произошел при отчете о командировке на собрании отдела цветной металлургии института, составом в 60 человек. На алюминиевом заводе нам удалось целиком взвесить машины, так как там имелись 10-тонные весы для взвешивания ковшей с расплавленным алюминием при его транспортировке для разливки в слитки. Вес машины оказался 9,38 т, а на общем виде чертежа стоял вес 9,72 т. Когда я об этом доложил руководству и попросил исправить такую неточность, то мне быстро закрыли рот. Формирование цены, как и сейчас, машины осуществлялось на основании её веса и опытный завод на этом «наваривал» лишние накопления. Вот так правда матушка моя и не сработала в то застойное время! А я в дальнейшем при проектировании узлов и общих видов машин всегда очень скрупулезно относился к этому вопросу.

Единственно, что у нас с Олегом осталось отрицательным от этой командировки: это невозможность в 42-х градусный мороз побывать на озере «Байкал» и посмотреть красоту природы на его берегах. А положительным моментом были впечатления от школьников, которые играли в хоккей днем без зимних шапок, подумаешь тепло -25 градусов, это утром и вечером для них уже было холодно, всего -42 градуса и от внешнего вида молодых буряток, красивых и стройных женщин.

Дома нас встретили любящие жены и дети, и мы окунулись в нормальную семейную жизнь, а сотрудники ещё долгое время теребили нас с просьбами, как можно побольше рассказать о Сибири и своих командировочных впечатлениях об алюминиевом заводе.