Несколько недель собирались. Дожди шли. А туда после дождей лучше не соваться — утонешь.

И вот собрались.

Обещал друзьям показать речку, где рыбы ловить не выловить, где грибы под каждой берёзой, а по увалам ягодники — сел и эдак, не отрывая задницу от земли, нарвал бидон клубники.

И это волшебное место всего в десяти километрах от магистрального шоссе: немножко просёлка, чуть-чуть бездорожья и ты в раю.

Где он, сибирский рай?

Не скажу. У каждого он свой. Ну, просто обозначу местность: на Обь-Инской возвышенности, водоразделе между Томью-рекой и Инёй-матушкой, самой протяжённой в Кузбассе, с самой тёплой водой и самыми золотыми песками на всём белом свете.

Там течёт инской приток, собирающий воду с доброй сотни ручьёв и совсем малых речек. Тутошние места пока не тронуты угольными карьерами и воды много и она везде чистая, разве что чуть-чуть подкрашенная бурыми взвесями, которые дают глинистые и песчаные берега.

Ладно, едем.

Промчали дряхлую деревеньку — бывшее село. Здесь когда была волость, а после волости — сельсовет и школа-семилетка, и несколько колхозов, потом соединившихся в совхоз. А само село раскинулось на добрых две версты в длину да на полторы в ширину. Бывшие огороды с особо жирным бурьяном, поселившимся на хорошо унавоженной земле. Бывшие палисадники, обозначившиеся себя матёрыми тополями. Редкие дома — клыками в обеззубевшем рту.

Следом ещё деревенька в одну улицу. Вроде как населённое. Но местных, считай, нету, одни дачники.

За деревней та самая речушка. Но тут она в сплошных тальниках, не подступиться, нам ехать дальше.

Перебрызнули говорливый ручеёк. Где-то тут свёрток. Но едем-едем — свёртка нет. Сворачиваем на еле видную колею. Вот и колея кончилась. Вдоль вспаханной залежи ползём по кочкам. Похоже, мы уже в соседнем районе. В том, откуда мы, этот угол заброшен, поля в лопухах и полыни и на них уже наступает быстрый осинник. А в соседнем чувствуется жизнь: вон тракторишко тарахтит с сенокосилкой, а вот и смётанные зароды, и засеянные поля иссиня-зелёные — ячмень поднялся в колос…

Поворачиваем в сторону речки. Едем ни по дороге, ни по тропе. По догадке едем. И просто по траве. А она обступает машину, сыпет семенами травы на капот, забивает радиатор, вот уже эта старая рухлядь отказывается ехать, перегрелась.

Остановились. Пауты — от мелких и злых до медлительных «бомбовозов» с большими зелёными глазами. Ну, мать-природа выдаёт биомассу — целую рыбью ферму можно откормить.

Где ж река?

Иду на разведку. Вылажу на обрывчик. Внизу нанесённая полой водой дресва. Где-то ниже низа чуть слышно булькотит невидимая вода. Но до неё надо ещё несколько метров ломиться через заросший кустами коряжник.

Вот почему тут рыбы много — непросто эту рыбу взять. Непросто — слабо сказано. Невозможно вот точное слово.

Выпутываюсь из кустов и зонтичных растений (борщевик, что ли, ох и вырос, а ещё июль не кончился), а куда — сам не знаю. Но упорно пру куда-то вверх. Вон берёзы показались.

От берёз поднимается холм. На нём ягодник. Трава тут низенькая, спалённая солнцем. Клубника переспелая, плодоножки сухие. Неимоверно вкусно.

А где ж машина? Где мои кореша? Достаю телефон. Нет связи. Заплутал.

Иду и соображаю, куда идти. Хорошо, что солнце есть, можно определиться с краями света. Ехали приблизительно с северо-востока. Речка течёт определённо на юг — видел на карте. Выбираю ориентир и ломлюсь вдоль околка. Какой-то час ходу и выхожу на машинный след. Ещё немного и набредаю на машину и скучающих приятелей.

— Куда едем?

— А поехали на Иню!

— Знаешь, куда?

Не знаю, но главное — уверенность и нахрап. Ещё час-другой блужданий и мы едем вдоль свежей кошенины. Колея становится глубже и шире и выводит на просёлок. Вот и столбы с проводами появились. А вон деревня.

Проезжаем её насквозь и спускаемся к реке. Большой чистый выгон. Овечки сгрудились в кучу подремать. Гуси охорашиваются у родничка, текущего в аккуратный прудик.

Ставим палатку. Алексей налаживает удочку и тут же вынимает из речки нестыдного, на полкило леща. Чищу рыбину, скоблю картошку, а Сергей налаживает костёр. И вот уже уха кипит и дразнит.

…Вечером был розовый закат. Говорю же вам: рай.

Семён Кайгородов