В селе Жуланиха Алтайского края местными жителями поставлен памятник Григорию Рогову, знаменитому партизанскому командиру. Он здесь родился и погиб. А воевал не только на территории Алтайского края, но и в Кузбассе.

Территорию Кузбасса освободили от колчаковцев не только и не столько части регулярной Пятой Красной армии, скрепленные жёсткой комиссарской дисциплиной, но, в основном, вольные партизанские отряды. Командовали ими авторитетные мужики, вынесшие с Первой империалистической боевой опыт и навыки, часто Георгиевские кавалеры, выслужившие, как Григорий Рогов или Пётр Щетинкин (его отряд действовал на территории Енисейского уезда), офицерские чины.

Среди партизан были сильны анархические настроения. Партизанский командир Иван Новосёлов вернулся с фронта в родную деревню Байерак на речке Ине с мешком сочинений Кропоткина и Бакунина. Организовал там в 1918 году сельскохозяйственную коммуну с красноречивым именем «Анархия».

Замечу, что первое время после революции все левые силы России были активными союзниками: большевики, изрядная часть эсеров и анархисты стояли заодно. Например, в Новороссии, в Гуляй Поле, жила свободной от Белой армии вольная республика анархо-коммуниста Нестора Махно.

Во время Гражданской войны махновцы активно сотрудничали с Красной армией, а сам Нестор Иванович, числившийся комбригом, был награждён орденом Красного знамени за номером «четыре». Со временем, особенно после московского мятежа левых эсеров в 1918 году, к которым примкнули анархисты, большевики охладели к союзникам и постарались ввести эту вольницу в рамки порядка и дисциплины.

Однако в Сибири партизанское движение периода Гражданской войны находилось под влиянием анархических идей, признававших только одну форму власти — самоуправление трудящихся.

Кстати, вот записанное по памяти одно из свидетельств того времени. Анархист Новосёлов, выступая, говорит: ««Богачей и буржуев долой, а все другие должны организоваться в трудовые федерации. Продукты заводской промышленности будут вымениваться на те продукты, какие имеются в коммуне и в каких нуждается фабрика. При таком обмене деньги отпадают, и их можно совсем изъять. Когда падет Барнаул, придут российские, но мы не остановимся — мы будем дальше идти».

Наивно, но крестьянскому, особенно сибирскому сердцу мило. Только куда ж дальше идти? И тут следовал ответ: «Всякая власть есть гнёт, и Советская власть — тоже гнёт. Пусть кто хочет, топчется с ней на одном месте».

Так что будущий конфликт партизанской анархии с Советами был запрограммирован, а потом и случился.

Замечу об отношении сибирских анархистов к Православию. Оно было в основном уважительным. На Алтае действовал отряд под началом анархиста Захара Воронова (Трунтова). Этот анархист был не только зажиточным крестьянином, но и регентом местной церкви.

Коммуну «Анархия» разогнали колчаковцы и Новосёлов с мужиками ушёл в лес. Всего их было 12 человек. Постепенно отряд обрастал людьми и переместился в глухую Мариинскую тайгу, в сторону посёлка золотодобытчиков Центрального. После нескольких безуспешных попыток посёлок был в июне 1919 года освобождён, колчаковская администрация и её пособники изгнаны. Затем Новосёлов ушёл в Кузнецкий уезд, где соединился с отрядом Григория Рогова, пришедшим с Алтая.

В первых числах декабря 1919 года восстали воинские части в городе Кузнецке. Убив несколько офицеров, восставшие принялись грабить. Было разгромлена тюрьма, содержащиеся в ней политические заключённые и просто уголовники разбежались, самоорганизовавшись в бандитские шайки. Да и некоторые кузнечане воспользовались случаем и вовсю мародёрствовали. Вакханалия беспредела продолжалась несколько дней, город был разгромлен.

Формально власть в городе захватил ревком, но его положение было весьма шатким. Ревком обратился за помощью к отряду Григория Рогова.

Позднее, когда большевики окончательно рассорились с анархистами, роговцам были приписаны все злодеяния, совершённые в течение нескольких дней междувластия. По некоторым данным во время этих событий погибло до 700 жителей Кузнецка. По другим — четыреста. А писатель Владимир Зазубрин, весь горячий период Гражданской войны проведя далеко о наших мест (лечился от тифа у родственников жены в Канске), написал в очерке «Неезженными дорогами», спустя несколько лет, вот что: «Из четырёх тысяч жителей Кузнецка две тысячи легли на его улицах».

Так родилась легенда о «роговской чистке», за которой вряд ли есть правда. Бывшие партизаны вспоминают о том, что на смерть было осуждено 12 человек, которых, и следовало осудить. Но, повторяю, кровавая сказка о Рогове привлекла внимание литераторов — о нём написал не только Зазубрин, но и Вячеслав Шишков в повести «Ватага», представив партизанское движение диковатой пугачёвщиной.

Кстати сказать, позже Шишков принялся за большой роман-исследование «Емельян Пугачёв».

Но вот свидетельства очевидцев: кузнецкий житель Коновалов, «пимокат и член ревкома», вспоминает так: «То, что пишут и говорят о безобразиях Рогова — это вымысел, клевета. Осуждено и казнено было человек 12, самых злейших врагов народа. Все они были известны кузнечанам. Ну, а насчет грабежей, то… грабили не партизаны, а наши кузнечане и мужики из других деревень под маркой партизан. Если бы не партизаны Рогова и Сизикова, то каратели уничтожили бы нас, повстанцев, и половину жителей города». Завхоз Кузнецкой уездной милиции Пинегин согласен с Коноваловым: «Я все время был в Кузнецке и видел, что делалось. Было убито при Рогове десятка полтора-два, тех, кого давно надо было побить за убийства, издевательства и глумления над трудовым народом». А житель Кузнецка Бехтенев позже говорил: «Вот сейчас я убедился, что Рогов напрасно не бил людей, основательно разбирался… Надо было бы побить не полтора десятка, а в три раза больше».

Действительность была скупее, чем легенды, времени измываться над врагами не было, требовались действия. После Кузнецка отряд Рогова двинулся на Кольчугино, помог восставшим углекопам, а потом пошёл на Щегловск. Из города был выбит пехотный белогвардейский полк. Остатки его роговцы уничтожили на Мариинском тракте близ деревни Дмитриевки.

Никаких репрессий по отношению к местному населению не предпринималось, что знаково.

Из Щегловска Рогов вышел на станцию Топки и за нею, в районе полустанка Арлюк дал бой отступавшим под напором Красной армии белогвардейским частям. Бой оказался неудачным для отряда — колчаковцы бежали от Красной армии и рвались на восток, сражались отчаянно. Партизаны потеряли около ста человек убитыми и рассеялись по окрестным лесам.

Помогла Пятая Красная армия, потеснившая беляков по Транссибу в сторону Красноярска. Реввоенсовет армии издал приказ о подчинении роговского отряда 35-й дивизии красных. Рогов отказался выполнить приказ и был арестован. Январём 1920 года Рогова под конвоем возвратили в Кузнецк для разбора его действительных и мнимых прегрешений. Пару недель он посидел в кузнецкой тюрьме, потом его отправили в Новониколаевск.

В феврале Рогов был выпущен реабилитированным и получил из советской кассы компенсацию — десять тысяч рублей. По-видимому «расчётными знаками» советского правительства, потому что все другие деньги были либо «керенки», либо колчаковской «чеканки», либо сохранявшиеся в хождении за неимением других «николаевки».

Рогову было предложено вступить в большевистскую партию, пообещали работу в советских органах, но партизанский командир отказался.

Григорий Фёдорович Рогов возвратился в родное алтайское село Жуланиху, куда как раз наведался продотряд за хлебом для солдат Красной армии и фуражом для её кавалерии. Рогов счёл поведение продотрядовцев осудительным и вновь поднял восстание. Продолжалось оно недолго — около двух месяцев. Вскоре его застрелили (по другим данным — сам застрелился) в стычке с ЧОН (частями особого назначения).

Термин «роговщина» со временем стал политическим. Употреблялся для характеристики врагов, изменивших Советской власти. В новейшее время либеральные историки зачислили Рогова в большевики и разгромленный Кузнецк (замечу — по свидетельствам очевидцев разгромленный до прихода партизан) поставили в вину большевикам…

Семён Кайгородов Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения авторов публикаций